Обзоры фильмов

Можно я вас сегодня немного озадачу? Выбранное мной кино – американское, и это то негромкое американское кино, которое обычно не попадает в поле нашего зрения. Британской (поверьте, основательной) причиной обращения к этой непростой картине станет небольшая, но очень яркая роль Доминика Купера (Dominic Cooper). Предупреждаю сразу, это кино для тех, кто любит калейдоскопы Вуди Аллена, жанр литературного эссе, много немного размытых слов и открытые финалы. Дело в том, что для своего режиссерского дебюта актер Джон Красински, звезда американской версии сериала «Офис», выбрал сборник рассказов неординарного, покончившего с собой писателя Дэвида Фостера Уолласа. Книга Уолласа – коллекция откровенных интервью с представителями мужского пола, каждое из которых вертится вокруг некоей неприятной особенности личности интервьюируемого.

Вы станете гораздо меньше переживать о том, что думают о вас другие люди, когда вы поймете, как редко они это делают. © Дэвид Фостер Уоллес

Начнем с начала

Уоллес – блестящий вундеркинд; гений, везунчик, ошарашивший всех своим внезапным уходом. Ребенок из профессорской семьи. Отец – Джеймс Дональд Уоллес, философ, профессор Иллинойского университета. Мать – Салли Фостер Уоллес, преподаватель-англист, профессор Паркленд-колледжа в Шампейне. Сам учился в Шампейне, затем в Урбане, в школе увлекался теннисом. Закончил Амхерстский колледж, который закончил в свое время и его отец, учился философии, английскому языку и литературе, защитил диплом по модальной логике, отмеченный премией, а потом – по английскому языку и литературе (он стал его первым романом). Оба диплома снискали высочайшую оценку summa cum laude (1985). В 1987 получил степень магистра изящных искусств (словесность) в Аризонском университете. С 2002 преподавал в Помона-колледже в Клермонте. У него было всё.

Невероятное для нашего времени везение: первый роман ДФУ покупают сразу, и не кто-нибудь, а нью-йоркское издательство Viking Press. Литературный успех, в 25 лет. Книга выходит довольно большим тиражом, ее неплохо раскупают, критики сравнивают вундеркинда с Пинчоном. Его следующую книгу, «Бесконечную шутку» еще за год до выхода в прессе называли шедевром, а автора — гением. Этот 1000-страничный роман был опубликован в 1996 году. В произведении действие происходит в центре реабилитации наркоманов и элитной школе тенниса. Книга была включена в список 100 лучших англоязычных романов, изданных с 1923 года.

Женился. Любил и спасал бродячих собак. Боролся с наркотической и алкогольной зависимостью. Сходил с ума и отчаянно боролся с депрессией. Есть известная байка (возможно правдивая), что когда менеджеры издательства собрались на совещание, посвященное грядущему изданию «Шутки», директор на полном серьезе спросил: «Скажите, а кто-нибудь вообще прочитал эту книгу дальше 70-й страницы?». Руку поднял только редактор Уоллеса Майкл Питч. Так или нет, рекорды её продаж до сих пор не достижимы в Штатах.

Все признавали мастерство автора, его огромный интеллект и потрясающую эрудицию, но почти никто ничего не мог сказать по существу. Очень даже понятно. 1079 страниц мелким шрифтом, рваный нарратив и безумный монтаж, вечные сноски и сноски на сноски и сноски на сноски на сноски (их больше 300), полное отсутствие хронологии, теннис, наркотики, политика, сатира, конспирология, математика. Уоллес умудрился вставить в роман доказательство теоремы средних значений; и даже игру придумал на основе этой теоремы. Книга способна свести с ума. В самом хорошем смысле.

Для 90-х был звездой, звездой от литературы. Молодой, красивый, блистательно умный. Лишь немногие близкие знали, что за всем этим стоит сплошной комок нервов. В течение многих лет он испытывал тяжелые приступы депрессии, лечился различными средствами, включая электрошоковую терапию. В последние месяцы медикаментозные средства уже не помогали.

А тут еще истерия вокруг его персоны достигла таких масштабов, что ему приходилось каждую неделю менять номер телефона, потому что читатели (настоящие фанаты) каждый день звонили ему, чтобы обсудить роман. Его собственные студенты раз в год устраивали «день Уоллеса», одевались как он — банданы, рваные джинсы, ботинки с висящими шнурками. В 1998-м году писатель получает стипендию Мак-Артура (так называемую премию гениев). Книга отлично продается, ее постоянно допечатывают, о ней пишут диссертации, выходят путеводители по роману, фанаты открывают сайт Wallacewiki, куда выкладывают свои версии того, что значит концовка «Шутки» (на данный момент существует четыре «канонические» равновероятные интерпретации концовки романа). Чтобы оценить насколько он популярен, достаточно сказать, что у Уоллеса есть камео в «Симпсонах».

Поразительно, но даже его интервью читать одновременно трудно и нежно. Есть в нем что-то неуловимо хрупкое, искреннее и деликатное настолько, что не могу не скорбеть о нем, как о близком. Например, из интервью журналу ШО: «Видимо, и в самом деле в такие циничные времена считается, что люди ценят исключительно деньги и верят только в деньги, в особенности в большие деньги, и только за них люди готовы сражаться и умирать. Это очень грустная ситуация. Мне кажется, что нации проходят через периоды идеализма и цинизма, и сейчас в Америке и Европе, по крайней мере в Западной Европе, период предельного цинизма».

Так или иначе в американской литературе начала XXI века Уоллес занимает примерно то же место, которое в российской в начале XX занимал Толстой. Книги толстые, странные, достоверные и невероятные одновременные, он тоже увлекается морализаторством, и ему тоже прощают все недостатки. Поразительно, но он вывел жанр эссе на уровень высшего интеллектуально, но и популярного пилотажа. Любимый писатель хипстеров, многострадальный герой надломленного века.

Еще одна ирония: много писал об ужасном состоянии американского здравоохранения, после госпитализации (из-за биполярного расстройства), решился на лечение электрошоком, который разрушил его мозг. Повредил кратковременную память. Повредил настолько, что иногда во время обеда он растерянно смотрел на тарелку и спрашивал: «А как определить, какую рыбную палочку взять первой?». Одна время спасало посещение собраний Анонимных наркоманов, где старательно записывал всё, что говорили его случайные собратья, включил это в новый роман, но снова сорвался…

Еще в 1995 году в своем эссе, посвященном биографии Достоевского, запишет: «[эта книга]... побуждает нас спросить самих себя, почему мы требуем от нашего искусства иронической дистанции от глубоких убеждений или предельных вопросов, так что современные писатели должны либо шутить над ними, либо прикрываться формальными трюками, вроде интертекстуальных цитат или неуместных сопоставлений, помечая реально важные вещи звездочками и уводя их в сноски, как какие-нибудь мультивалентные отстраняющие завитушки и тому подобную херню». Его «Короткие интервью...» — попытка погружения не только в психологию, но и элементарную искренность. Да, этот текст скорее философский, чем литературный, но его главное достоинство не в этом. Десятки мелких рассказов-зарисовок; полное отсутствие сюжета, объединенное общей идеей. Нет, это не исследование человеческой низости, это попытка самооправдания, попытка себя простить, пройти самый непростой из путей – от себя к себе. Всё это, как правило на гендерном уровне: противостояние мужчин и женщин, злоупотребления, доведение до самоубийства, проблемы феминизма и пост-феминизма, насилие, травмы, отклонения. Красински было от чего оттолкнуться.

То, что я чувствую, кажется очень важным, хоть я не могу это описать — ты тоже это чувствуешь? © Дэвид Фостер Уоллес

Начнем с того, что еще в 2000 году 10 эссе из книги были адаптированы для сцены. Постановка имела успех. Еще до Красински ходили разговоры о возможной экранизации, но решиться так никто и не смог. Почему? Наверное, это лучше всего сформулировал сам автор.

У меня есть два очень простых убеждения. Первое: основной отличительной особенностью зрелища является то, что оно служит для расслабления или бегства от реальной жизни. Тогда как искусство приводит к столкновению с реальностью, возможно даже к конфронтации с ней. Это одна из причин, почему искусство требует большей интеллектуальной работы и эмоциональной вовлеченности, чем развлекательные программы.

Второе отличие состоит в том, что цели у развлечений преимущественно экономические, коммерческие. Их настоящая программа — заставить потребителя потратить деньги. Тогда как у искусства, включая и плохое искусство, программа гораздо более сложная, которая, по крайней мере отчасти, подразумевает попытку принести своей аудитории некий дар или наладить с ней некоторое осмысленное общение. Это вовсе не обязательно полностью удается, а иногда получается и совсем плохо. Но где-то на глубоком уровне такое намерение присутствует. Вот два моих способа интуитивно отличать искусство от просто зрелища, но, конечно, каждый из нас может придумать сотни контрпримеров, которые сделают эти отличия очень трудно определимыми.

© Дэвид Фостер Уоллес

С подобного намерения Красински и начал. Он освободил картину от линейности, нам остается только догадываться, когда именно и что именно произошло с юным ученым Сарой Куинн, что она решилась на подобное исследование. В кадре мелькают лица, люди, места. Некое собрание в колледже, вечеринка дома, торопливый ужин в каком-то кафе, спорящие официанты и вкрапления интервью. Камера немного рвано фиксирует ситуации, остальное поток слов. Очень разных слов. Не все из которых … истории.

Еще одна важная деталь. Персонажи максимально обезличены. Лишены имен и низведены почти до уровня функций — одни помечены литерами «Х» и «У», другие, более важные, выделены по гендерному признаку, по статусу (муж, жена, тесть, теща). Мы не знаем откуда они пришли, и не все понимаем, кем они приходятся героине. Поверьте, это не то кино, которое захочет вам что-то объяснить, да и просто ответить на незаданные вопросы. Всё это широким жестом передано в руки зрителя.

Половина текстов в «Коротких интервью...» — парадоксы, где автор в процессе истории может резко изменить угол обзора и подсветить ситуацию с неожиданного ракурса. Не смотря на название, Уоллес совершенно не собирался судить своих героев, не судит их и режиссер. Скажу больше, мне тоже не пришло в голову даже оценить, не то, что осудить кого-то. Но окунули меня в это накрепко, заставив местами даже зажмуриться.

Что мне осталось добавить. То, что непростые актерские задачи Красински поставил перед цветом американского интеллектуального кино. Мы не все эти имена встречаем на афишах кинотеатров здесь, но поверьте, они стоят того, чтобы на них потратить 80 минут. Джулианна Николсон, Бен Шенкман, всегда звездный Тимоти Хаттон, Майкл Серверис, Кори Стол, Крис Мессина, Макс Мингелла, Лу Тэйлор Пуччи, Уилл Арнетт, Кристофер Мелони, обожаемый мной Джош Чарльз, невероятный Фрэнки Фэйзон и сам Джон Красински. Я назвала не всех.

Такая вот странная история, и непросто картина. На мой взгляд, кино встречается многих жанров, но определенно двух типов. Первый призван погрузить и расслабить, так или иначе, любой из существующих чувств и эмоций. Второй – вывести из зоны комфорта, позволить проснуться и двигаться дальше, даже если это означает не удивиться, а разозлиться. Иногда нам очень нужно вот это, второго типа кино. «Brief Interviews with Hideous Men» не расстроит, скорее немного встревожит, удивит и надолго займет. Если разделяете это со мной – то вам понравится этот фильм.

P.S. Да, Доминик в этой роли невероятно красив. Словно, кто – то или что-то притушило то, что тревожит иногда в его работах: пошловатую яркость, нервозность, подчеркнутую экспрессивность. Тут всё поразительно в меру, хоть и привычно броско. Персонаж и его история буквально впиваются в тебя, незаметно, но властно. Красив, трогателен и неоднозначен. Мастерская работа.

http://bamssi.livejournal.com/1156784.html