Обзоры фильмов

Наконец сподобился посмотреть — всё собирался с духом, опасаясь, что выйдет очередная картонно-ходульная поделка.

И признаться, в самом начале показалось, что опасения оправдываются. Здесь и далее — будут спойлеры, поскольку я не пишу рецензию, а лишь излагаю свои впечатления.

Значит, шарится по пустынным улицам Дюнкерка группа британских «томми» в поисках каких-либо ништяков. Кто-то пытается напиться из колонки (пусто), кто-то — заглядывает в окно первого этажа, чтобы набрать бычков из пепельницы.

И тут внезапно — начинают свистеть немецкие пули.

Гхм! Думаю: это ж в какой момент дюнкеркской эпопеи хоть какие-то, хоть самые тупые и недисциплинированные британские солдатики могли вот этак беззаботно разгуливать по городским улицам, которые, как выяснилось, простреливаются немецкими пулемётами?

Ну, это не было внезапным нападением немцев на мирно отдыхающие британские войска. Дюнкерк — это был последний плацдарм на европейском берегу Ламанша, куда стянулись потрёпанные британские и французские войска. И они были, в общем-то, в курсе, что немцы рядом. Линия соприкосновения — никуда не терялась ни на секунду.

И в таких ситуация вылазки в «серую зону» - совершаются. Но вот не в виде прогулки в полный рост вдоль по улице. Это как-то очень странно, когда немецкое присутствие в округе — давно ни для кого не является сюрпризом.

Но солдаты действительно оказались странные. Попав под пулемёты — ринулись наутёк по этой насквозь простреливаемой улице. И, естественно, все полегли. Кроме одного молодого брюнетика, про которого сразу стало ясно, что он и есть главный герой. Поскольку успел перемахнуть через дощатые ворота. И даже винтовку перекинул, и даже отстреливаться пытался, но потом винтовку зачем-то проебал.

Вот казалось бы, если только что они обчищали пепельницы, протянув руку в окно первого этажа — что им мешало хотя бы попробовать сигануть в те окна, вместо того, чтобы бежать по той улице сотню метров, как зайцы в свете фар на ночной дороге?

Впрочем, даётся понять, что солдаты совсем необстрелянные, совсем зелёные, и они не должны были выжить. Кроме Главного Героя, который выживет при любых обстоятельствах. Поэтому я знал заранее, что он, конечно, будет тонуть, и будут рваться рядом бомбы — но можно не переживать, его будет хранить сценарий.

Далее он выходит на позиции французов, которые его чуть не пристрелили, но, разобравшись, пропускают и напутствуют: «Бонвояж». И он спокойно идёт на пляж, где готовятся к погрузке британские войска.

И тут мне сделалось как-то досадно за британский боевой дух. Это что ж, спрашивается, за герой такой? Да у него только что джерри положили всех боевых товарищей. Его самого унизили бегством. Он просто обязан был хотя бы предложить французскому командиру: «Мсьё, я желаю отплатить вам за любезность. Позвольте поучаствовать в вашей обороне. К сожалению, я проебал свою винтовку, но когда кого-то из вас убьют — я с удовольствием возьму его оружие и встану в строй. В действительности, я и сам могу прямо сейчас зарезать вашего пулемётчика. Ладно, шучу, шучу».

Ну да, хотя бы предложить — надо было. А там уж пусть француз скажет, мол, хоть мы и союзники, но у тебя своё начальство, к нему и ступай. И тогда уже можно идти с чистой совестью. А то нехорошо получается: люди рубежи держат, а ты — вроде как туристом через них прохаживаешься.

Да, какой-то негероичный герой. Я-то уж думал, покажут кого-то вроде Джека Черчилля (который там был, к слову, и это совершенно потрясающая была личность).

Но потом до меня дошло, что мне это напоминает. Вступительную сценку некой усреднённой военно-тактической эрпэгэшки. Где действительно обозначается главный герой, которого и нужно вести, которым только и можно управлять, а все остальные — просто «неписи», подчиняющиеся скрипту, и их единственное предназначение — помогать так или иначе Главному Герою идти дальше по сюжету, выбираясь из всяких передряг.

Ну и приняв эту поправку, усвоив соответствующую стилистику фильма — я стал его смотреть уже под другим углом. И получать удовольствие. И, замечу, там не только линия этого солдатика — смахивает на компьютерную игрушку.

В действительности, там три линии, которые развиваются с разной скоростью, но сходятся в одном месте.

Одна — вот эти солдаты на пляже, много дней ждущие погрузки. Некоторые — пытаются форсировать её, проскользнуть на транспорт всеми правдами и неправдами. В частности — этот Главный Герой и какой-то молчаливый парень, с которым он познакомился случайно (впоследствии оказавшийся французом, переодевшимся в форму погибшего англичанина, которого, правда, честь по чести похоронил). Они вдвоём, после очередного налёта пикировщиков, хватают раненого, кладут на носилки и бегут, чтобы успеть на отходящее госпитальное судно. Но не столько спасая раненого — сколько стремясь выскользнуть сами.

Однако это не воспринимается как подлость и дезертирство — поскольку это же компьютерная игра. Где Главный Герой должен уцелеть, даже если придётся немножко обмануть союзников. В конце концов, они все нарисованные, только он настоящий. И если его спалят на дезертирстве — он даже не получит минус в карму.

Но есть и другая линия, куда более скоротечная. Линия тройки спитфайеров, вылетевших из Англии прикрывать эвакуацию. Это — как бы настоящие герои. Реальные вояки, которые не думают о том, как бы отлынить от войны, а летят в самое пекло делать свою работу. Но при этом — есть в них всё же нечто от авиасимулятора.

Один пилот — погибает сразу, при этом, правда, сбив стодевятку. Другой — сбивает мессер и Хейнкель, атаковавший минный тральщик. Падает в воду, чудом выживает. Но их командир, как самый крутой — сбивает пару стодевяток, потом Хейнкель, потратив на его преследование всё топливо, а потом, уже достигнув Дюнкерка с заглохшим мотором, вместо того, чтобы сесть — в планировании(!) подлавливает пикирующую штуку, роняет её — и только тогда садится (к своим не получилось, но он успевает уничтожить свой Спит перед тем, как восхищённые немцы приглашают его в замок Колдитц).

Да, это, пожалуй, было бы круто и для мастера игры в Ил-2. А в жизни? Ну, недаром звание «аса» давалось за пять побед. Во многих-многих вылетах, как правило.

Нет, бывали исключения. Скажем, те же «штуки», когда попадались без эскорта — иной пилот и за один бой сбивал по пятку, а рекорд — девять. Ну потому что Ju-87 к сороковому году — это уж очень лёгкая была дичь для новейших истребителей. Но два мессера, Хейнкель-111 и штука? Это как-то уж запредельно. Да столько просто патронов у Спита не было. Там на одного Хейнкеля их уйма уходила. Тем не менее, британскому асу в фильме — включили аркадный режим. Где и стодевятки запросто позволяют себе на хвост сесть, и Хейнкель не отстреливается, и патроны бесконечные.

А есть третья линия, средняя по быстротечности. Экипаж гражданского прогулочного катера, откликнувшийся на призыв правительства помочь с эвакуацией.

Капитан-владелец, немолодой уже джентльмен, его сын, практически школьник, образцовый юный джентльмен, и его приятель, несколько попроще, но тоже славный парень, который, видимо, был у них на подхвате — и тут вызвался помогать, хотя его и отговаривали.

Ну и вот эти — честно, не производят впечатление персонажей компьютерной игрушки. Производят впечатление людей — с самого начала.

Да и остальные — тоже как-то превращаются в живых людей по мере сближения этих линий. И героические лётчики, и жлобствующие дезертиры. Но эти, правда, в самом конце. Уже когда вернулись, едут на поезде, думают, что соотечественники будут смотреть на них с презрением — а те пивом угощают и радуются, что защитники домой вернулись хоть как-то, хоть и без снаряжения, хоть и проиграв Битву за Францию.

И вот безо всякого нравоучения, безо всякого пафоса — показано, что эти ребята испытывают некоторую неловкость.

Лётчики лезли в пекло, чтобы отогнать от пляжа «стервятников». На последних джоулях потенциальной энергии — в хвост бомберам заходили. Но ладно, это их работа. Но вот гражданские старички и сопляки — они вовсе не обязаны были лично участвовать в эвакуации. Реквизиция плавсредств — того не требовала. Тем не менее, эти люди сами вызвались, сами поплыли на своих утлых лодчонках, которые мессер одной очередью в хлам разнесёт.

Тут-то и оказывается, что это не совсем компьютерная игрушка, где главная цель — уцелеть главному герою, и что будто бы для этого позволительны любые ухищрения. Пытаться просочиться на борт вместе с носилками, прятаться под пирсом, в надежде попасть вне очереди на следующий борт, и всё такое.

Нет. Да и большинство-то солдат — вполне спокойно соблюдали очерёдность погрузки. И аж целый контр-адмирал, закончив эвакуацию основной массы британцев — остался на берегу, чтобы по возможности вытащить ещё и французов (замечу, там до последнего прикрывали эвакуацию немногочисленные элитные британские гвардейцы, из которых, конечно, кто-то погиб, кто-то попал в плен, а кто-то всё же переправился уже своими силами, иногда — перебираясь вдоль побережья в район Кале или, наоборот, в Бельгию, где немцы не имели тогда сплошного контроля, а оттуда — или на рыбацких лодках, или, из Кале — вовсе вплавь).

И вот, безо всяких нравоучений, без какого-либо морализаторства — происходит молчаливая такая подводка к мысли, что спасение главного героя — это, конечно, очень мило. Но вот теперь — встаёт вопрос, а чем он может оправдать своё спасение? Это нигде не звучит — но вот как-то навевается.

То есть, пока это воспринималось как квест «спаси симпатичного брюнетика» - будто бы само собой подразумевалось, что вся механика сюжета направлена именно на это, и что это самоценная, «ультимативная» вещь, спасение его и его попутчиков. В общем-то, обычных нормальных людей, которые, попав в крутой замес, естественно, думают о своём спасении, как оттуда выбраться, и ни о чём другом, и гори оно всё синим пламенем, воинская всякая эта бутафорская честь и чопорные всякие джентльменские приличия. «Сам погибай, а товарища выручай»? Ага! Вот кто так говорит — сам-то, небось, десять раз погиб, товарищей своих выручая. Нет? Ну и пошёл в жопу, значит! Надоели пиздоболы, надоело воевать.

Да, это очень по-человечески. И трудно судить даже дезертиров в таких обстоятельствах. Но вот и поводов для гордости в их поведении — тоже как-то не усматривается. Они выжили, когда погибали гораздо более достойные люди, чтобы их вытащить? Значит, надо сделать что-то такое, чтобы это было не зря. Иначе — всё-таки неудобно.

При этом, повторю, в фильме нет какого-то щёконадувательского пафоса, нет какого-то фанфарного воспевания мужества. Но есть один эпизод, где явлено такое мужество и самообладание, какое редко где доводилось встречать. Не просто бесстрашие, а именно самообладание.

Вот эта лодочка подбирает на обломках до одури испуганного солдата, который требует развернуть «таксо» и вести его в Англию, потому что его война закончилась. Ему объясняют, что они не ради одного человека в море вышли, что в Дюнкерке ещё много таких же.

Доходит до того, что он пытается вырвать штурвал, при этом отталкивает того паренька, который приятель сына капитана, тот неудачно падает, разбивает себе голову. Видимо, развивается гематома. Сначала парень слепнет, потом умирает.

Солдат этого не знает, сидит, сжавшись, на палубе, переживает. Когда же, счастливо вернувшись в Англию, сгружаются на берег, спрашивает с надеждой: «Как он там». И сын капитана отвечает: «Всё в порядке».

И тут задумываешься, чего ему стоило это сказать — и убедительно. Этот обоссавшийся придурок, пусть и нечаянно, угробил его близкого друга. Парня можно было бы извинить, если б он прямо на борту — башку ракетницей снёс, а тело в море скинул. Но вместо этого — он утешает этого бедолагу, чтобы совсем в депрессию не впал. Вот это — сильно и необычно. Рискнуть жизнью — на войне дело заурядное. К этому люди быстро привыкают, со временем — даже нравиться начинает. А вот наступить на горло своей горечи да своей ненависти — это требует большего. Интересный психологический этюд.

В общем, фильм оказался гораздо глубже что геройской какой-то агитки (хотя буффонаду про Джека Черчилля — посмотрел бы с удовольствием, если б картина по степени гротеска не уступала реальной истории) — что соплегонной какой-нибудь пацифистской поделке в сотый раз на тему «война ужасна, это кровь, это грязь, это смерть». Ну да, не без того. Но какой смысл акцентировать на этом внимание, когда война уже идёт и не может быть закончена дружеским рукопожатием с герром Гитлером?

Что же до историзма картины — ну, поначалу несколько удивили немецкие штуки, пикирующие на этот пляж как на полигоне, и ни одной гавкающей зенитки. Реально — там при бомбёжках воздух от снарядов твердел, и только поэтому удалось так удачно эвакуировать большую часть войск. Но вот — таковы в фильме условности «скрипта» той игрушки, которая «спаси главного героя и не отвлекайся на мелочи». Пока именно в таком ключе данная линия развивалась. Чтобы просочиться на борт с носилками — нужен раненый. Чтоб был раненый — нужна успешная бомбёжка. А для этого — штуки должны заходить беспрепятственно.

Напоследок — пара слов об историческом значении Дюнкерка, операции Динамо как таковых.

Помнится, в детстве, вслед за историками, я недоумевал, почему Гитлер отдал свой этот знаменитый «стоп-приказ», остановил войска в десяти километрах от Дюнкерка вместо того, чтобы дожать окончательно.

Потом, ознакомившись с материалами несколько плотнее, я понял, что на тот момент англо-французское руководство было уверено в разгроме Франции в гораздо большей степени, чем Гитлер. Он-то — в действительно очень боялся масштаба своей победы, всё никак не мог поверить, что сверхдерзкий план Манштейна реально сработал. Ибо понимал, насколько на самом деле уязвим его успех.

Да, Первая армия, оказавшись отсечена от основных французских сил, была порядком деморализована к тому моменту, как её прижали к Дюнкерку. Но, на секундочку, это четыреста тысяч бойцов со всё ещё изрядным количеством тяжёлого снаряжения.

То, что они эвакуируются, бросив снаряжение — более чем устраивало Гитлера. Да он пальцы крестиком держал, чтобы они это сделали. Ибо иначе — они могут от отчаяния вгрызться в землю на компактном плацдарме, располагающем к упорной обороне.

А тут — и основные французские силы вдруг поймут, что они нифига ещё не разгромлены. Реорганизуются, подтянут свежие дивизии с юга, где, как оказалось, против итальянцев в Альпах достаточно чисто символических заслонов — и величайшая немецкая победа может обернуться катастрофой, когда значительные силы будут скованы у Дюнкеркского плацдарма, а по растянутым коммуникациям от Арденн до Ла-Манша нанесут уже подготовленный, продуманный контрудар.

К тому же, в боях у моря немецкие войска попадают в зону поражения британской корабельной артиллерии — с чем тоже приходится считаться. Возникнет позиционная война вокруг Дюнкерка — ну и попробуй укрепи свою оборону напротив англофранцузской, когда твои доты линкоры долбать будут тут же, да и пути снабжения накрывать. Стрёмный для Гитлера был вариант — последний бросок на Дюнкерк.

Поэтому потом, в юности, я ставил вопрос немножко по-другому. Не «почему немцы позволили союзникам эвакуироваться», а «нахрена союзники это стали делать, эвакуацию?» Чтобы утратить плацдарм, на обретение которого (в Нормандии) им потом понадобилось четыре года подготовки? А тут — вот он. Закрепиться, имея за спиной Англию и её флот — да держаться, наращивая силы, подвозя боеприпасы. Глядишь — и Францию Гитлеру дожать не удалось бы. Очухались бы, осознали бы, что всё не так плохо, как показалось, что немцы в действительности не столько сильные, сколько наглые — и всё могло пойти иначе.

Но сейчас думаю, что тогда, в сороковом, удержать плацдарм вряд ли бы получилось, поскольку за Ла-Маншем Люфтваффе всё-таки имело слишком сильные преимущества. А разместить аэродромы на плацдарме — это была бы утопия, они бы простреливались артиллерией. Да и просто Люфтваффе тогда здорово превосходило RAF по численности, тогда как от французской авиации остались рожки да ножки.

Это потом уже, когда немцам пришлось летать через Ла-Манш и атаковать цели в Англии — RAF получили географическое преимущество, что позволило подровнять силы. Но тогда, в сороковом, плацдарм за Ла-Маншем просто забомбили бы. Это в лучшем случае отсрочило бы падение Франции, но не более того, а для Британии удвоило бы число человеческих жертв в Войне, если бы вовсе не вынудило заключить мир (да, британцы упрямы, но всё имеет пределы).

Впрочем, тут не то чтобы «история не имеет сослагательного наклонения» (фраза, которую обожают люди, не понимающие разницу между сослагательным наклонением и условным, отчего фраза звучит столь же напыщенно, сколь идиотски) — но просто сколько-нибудь серьёзное моделирование альтернативных вариантов при смене тех или иных решений — это бесконечная тема, заведомо превосходящая формат «как бы рецензии на фильм».

А фильм — понравился. Он своеобразный, но при этом мне показалось, что я понял его идею, его философию и стилистику, подход показался занятным, а воплощение — мастерским.

https://artyom-ferrier.livejournal.com/384209.html